Коротким путем на Сан-Марко. Побродила по самой людной Сан-Марко, потом через Понте деи соспири на Скьявони. Чуть дальше вдоль Лагуны к Сан Дзаккарии. Кажется, я понимаю, почему Бродскому так нравилось там бывать. Напоминает Ленинград – вид на Неву. Фондамета довольно широкая и монументальная – здесь есть имперские размеры. В этом проявилось видение  Бродского – увидеть СВОЕ близкое во всем. Таков принцип ассимиляции. Мы ищем созвучное тому что носим в себе. Как бы заранее знаем, что ЭТО и находим вовне.

Набережная Скьявони. Кто такие скьявони? Славяне с восточного побережья Адриатики, солдаты Республики из этих славян. Людно и так хорошо – просторно, блестит Лагуна. 

Chiesa di San Zaccaria:  весь фасад закрыт рекламой Диор.  Лицо женщины. Актриса.

И в этом Венеция.  Лицо красивой ухоженной женщины величиной в два этажа Дворца  Дожей.  С улыбкой смотрит на лагуну. И в этом нет оскорбления чувств верующих. В этом послание Венеции. Красота женщины, вот, что важно в этой жизни.

Чуть в  сторонке, церковь 11 века  San Benedetto с припиской, что зовут веками вульгарио  Сан Бендо   - дверь старая-старая все шелушится..

Chiesa di Santa Maria della Pieta. Церковь стоит прямо на набережной Скьявони как раз напротив пристани, куда привозят организованные туристические группы. Церковь называют храмом Вивальди. Он работал здесь приходским музыкантом. Здесь выступал хор его воспитанниц-сирот. В церкви прекрасная акустика.  Похоже, что храм недействующий, в большей степени он стал концертным залом. Вход платный. Потолки внутри расписаны Тьеполо –  стоит отметить фреску Триумф Веры.

Среди нынешних венецианцев очень заметны пожилые. С грустью и любовью они берегут дух города. Однако, тиражировать - продавать  и создать такое великолепие  - несоизмеримые понятия. Там, Дух, Воля, Бог. Здесь – подражание и рутина. В лучшем случае, сохраняется ремесло и креативность. Осталась предприимчивость, но порядок при измерении иной. 

Воздух свежий, его хочется пить. Ему подставляешь нос. И жмуришься на солнышке от бликов солнца в Лагуне. Сан Джорджо с другого берега смотрит на тебя.

Праздник для императора! 22 июля 1769 года в Венецию прибыл император Иосиф II. Остановился в Leon Bianco – в Белом Льве, что считался лучшим отелем-трактиром, принимающим иностранцев. И по привычке венецианцы провели подготовку его  чествований. Устроили сады Гесперид на плотах площадью 300 акров в устье канала Джудекки у Сан Джорджо Маджоре.  Пространство заполнили цветами и деревьями из цветного хрусталя и искусственными озерами с рыбой, где он  и его гости будут приятно проводить время в предвкушении пира на острове Сан-Джорджо. Но император топнул ногой. 

Праздник не провели, появились недовольные. Тратить столько денег для ублажения иностранцев?!   Высшие чины проводят время в притонах, за игровыми столами.  В конце ноября Совет десяти закрыл казино  в ридотто Сан Моизе и запретил азартные игры. Люди ликовали и обсуждали это на улицах, но страсть к игре оказалась сильнее. Уже через несколько недель сели за карты, но не в Сан Моизе.

Наследник русского престола. В январе 1782 года Венецию посетил великий князь, будущий царь Павел I.  Они с женой путешествовали под именем графа и графини Северных. В их честь также были празднества. Например, по мановению графини закружился искусственный голубь на Пьяцеттой, рассыпая искры на лету. На высоте он закончил полет, рассыпавшись изображением арки Тита. Но более всего мужа графини поразило спокойствие, проявляемое ТОЛПОЙ. Чтобы ею управлять не требовались солдаты – только пятеро церемонимейстеров от Совета десяти, которыми предводительствовал Capitan Grande в красной мантии. По - французски  граф  воскликнул: «Вот, как действует мудрое республиканское правительство. Этот народ – одна семья!»  В 1801 году Павла жестоко убили.

Гибель Светлейшей – утрата свободы. Лодовико Манин  стал  118-м последним дожем Венеции.  Манины из Фриули купили место в Золотой книге за 100.000 дукатов. Его называли выскочкой. 

В Версале уже собрались Генеральные штаты Франции, а венецианцы чувствовали себя беспечно, словно в волшебной башне. Французская Третья республика, провозглашенная 17 июня заявляла о мире, но стало ясно, что мира не будет.

Философия революции- безумная вещь.  Она распространилась по всей Западной Европе.  В 1790 венецианский представитель в Турине предупреждал сенат о тайной французской организации, рассылающей агентов для ведения революционной пропаганды. Позже это подтвердил Антонио Капелло из Парижа. Он писал об участниках организации – Мирабо, Лафайете и аббате Сийесе.  

Людовик сложил голову на гильотине. Монархии попытались создать коалицию, чтобы защитить Европу от безбожников и цареубийц. Исполнит ли Венеция свой священный долг? Венеция не исполнила - нейтралитет.  Менее чем за два с половиной месяца Венеция получила три предложения о сепаратном мире. Первое было от самого Бонапарта. Ответ: нет.  Если бы Венеция приняла предложение Наполеона, она могла бы сохранить независимость. Отказом Венеция уколола его гордость и показала подспудную враждебность. Это решение оказалось самоубийственным. Когда республика  его приняла, она подписала себе смертный приговор.

Франческо Дона и Лунардо Джустиниани  были посланы к Бонапарту с ответом на его письмо, их задача была успокоить генерала. Корсиканец бушевал, отмеряя обвинения в неблагодарности, некомпетентности, лицемерии, а самое главное во враждебности к Франции!  Закончил он словами, которые эхом отдались в сердце каждого венецианца. «Io saro un Attila per lo Stato Veneto. Я стану Аттилой для венецианского государства».  Наполеон уже принял Манифест о враждебной Венеции с объявлением войны.

Шапочка дожа – корно была сожжена.

И все-таки в Венеции люди жили более счастливо, были менее запуганы. Они много трудились и горячо любили свой город.  Они жили  в городе, более прекрасном, нежели можно представить.  Светлейшая мертва двести лет, память о ней наполняет гордостью каждый уголок города, где, нарисованный на холсте и в дереве, вырезанный из мрамора и камня и отлитый в бронзе, вечный хранитель Венеции, крылатый лев святого Марка гордо и величественно указывает на слово Божие.

PAX TIBI MARCE EVANGELISTA MEUS  

.. Набережная Скьявони. Подходит огромный круизный лайнер. Рявкнул, чем вызвал одобрительный единый выдох тех, кто на берегу. Наконец-то обратили внимание на тех, что стоят на палубах в нитку и смотрят на  красавицу Венецию. Сюда они и направляются.

Рядом со мной итальянская пара. Мы стали говорить о том, что были лайнеры и поболе, мол в 12 уровней-палуб. Этот еще ладно!  Говорили об истории Венеции. Грусть от завершения жизни Республики  с приходом Наполеона жива! Стали вспоминать, что столько было колоний у Венеции. Значит, это в них живо. Не просто история, а часть их жизни, что важно. Говорили о засилье китайцев. Открывают бизнесы, фабрики – небольшие производства. Который раз я слышу изумление от того, что  китайцы только работают. До позднего вечера и спать. Суетятся, снуют. Никакой тебе дольче вита. Удивление Нивес и этих людей таково, что они поражены без тени раздражения. Их это изумляет. А вот китаец в магазинчике жалуется, мол, работы мало! 

Сожаление итальянской пары в разговоре о Венеции при упоминании прихода Наполеона настолько свежо и непосредственно, что кожей вдруг понимаешь, как это чувствительно.  Они ощутили остановку времени Венецианской  Республики.

Боль в моем плече стихла, день разогрелся. И мы продолжали говорить. Стали знакомиться и выяснять, кто где живет и кто-где бывал. Потом внуки и дети.. Мне хотелось говорить после стольких дней в коротком общении.